«Привезли живой труп». Пациентку выписали в предсмертной коме, сказав родным, что она поправилась

— Когда мне позвонили девочки-сотрудницы пансионата и сказали: «Яна, бабушка умирает», я не поверила. Буквально только что ее выписали из больницы, я ехала к ней в пансионат. Накануне врач уверяла меня, что всё хорошо, бабушка почти выздоровела, можно забирать. Мне тут же скинули фотографию. Я была в шоке, когда это увидела: кости, обтянутые кожей. Через переднюю брюшную стенку можно было увидеть позвоночный столб.

Яна — внучка Людмилы Засыпкиной. 85-летняя женщина умерла через сутки после выписки из больницы, куда попала с пневмонией. В документах, выданных при выписке, было указано, что лечение прошло успешно, состояние пациентки удовлетворительное, все анализы и показатели в норме. Но, судя по всему, пожилая женщина в момент выписки уже была в предсмертной коме. Подробности — в материале журналиста E1.RU Елены Панкратьевой.

Последние три года Людмила Сергеевна жила в частном пансионате для пожилых людей. Переехала она туда вместе с дочерью. Так получилось, что у обеих женщин одновременно начались проблемы со здоровьем. У матери стала развиваться деменция, за два месяца она потеряла зрение из-за глаукомы, зрительный нерв был поражен, и операция уже не помогла бы. У дочери выявили редкое заболевание мозга — многофункциональное расстройство, оно проявлялось в тревожных расстройствах, депрессиях, потом женщина уже стала лежачей.

— Это случилось в постковидный год, — рассказывает семейную историю Яна. — Можно только предполагать, что они бессимптомно перенесли ковид и это дало такие последствия, потому что эти плохие перемены случились мгновенно.

Яна была единственной внучкой у бабушки и единственной дочерью у мамы. Дедушка, муж Людмилы, уже умер. Никого из родных, кто бы мог помочь с уходом, не было.

— Младший ребенок в тот момент был грудничком, муж постоянно уезжал в командировки. Живем мы за городом, нанять круглосуточных сиделок финансово бы не потянули, — объясняет внучка. — Я переживала. Это была моя боль, но я физически не могла ухаживать за двумя взрослыми немощными людьми. Мама была интеллектуально сохранна, и мы вместе с ней приняли решение о переезде в пансионат.

Выбрали небольшое частное заведение. Всего 20 постояльцев, у каждого своя комната, можно было перевезти мебель из дома, чтобы обстановка была привычной и домашней.

Мама Яны, дочь Людмилы Сергеевны, ушла из жизни в августе прошлого года. Ее заболевание было неизлечимым и неуклонно прогрессировало.

— Бабушка уже жила отчасти в своем мире. Она так и не осознала, что ее дочь умерла, — рассказывает нам Яна. — Но физически была достаточно крепкая, чувствовала себя хорошо, ходила, сама себя обслуживала, умывалась. Но из-за того, что она ничего не видела, нужно было помогать ей, например дать ложку, проводить до туалета, следить, чтобы никуда не ушла. Она с удовольствием ходила на все концерты, которые им устраивали, сама пела — для них проводили занятия. Участвовала в мастер-классах, они и чебуреки стряпали, и лепили из глины рождественские колокольчики, и занимались на тренажерах. Пансионат оказался очень хорошим. В феврале бабушку обследовали, я специально пригласила медиков взять анализы крови. Всё было в норме.

Сама Яна навещала бабушку вместе со своими детьми, правнуками Людмилы Сергеевны.

— А вот нас она помнила, помнила все наши имена. Мы любили ее, и она радовалась нам, узнавала наши голоса. Правнуков боготворила, играла с ними, — рассказывает внучка.

В конце февраля Людмила Сергеевна заболела. По признакам это было обычное ОРВИ: температура, кашель. Из пансионата отзвонились внучке. Назначили лечение: противовирусные препараты плюс симптоматические от кашля — в общем, всё, что назначают при респираторных инфекциях. Через неделю болезнь не прошла, самочувствие было таким же плохим. Вызвали скорую. Кардиограмма показала проблемы с сердцем, нарушение ритма. Пожилую женщину увезли в 24-ю больницу Екатеринбурга, в кардиологическое отделение.

При обследовании рентген показал пневмонию — видимо, она развилась на фоне ОРВИ. Тест на ковид был отрицательным. Показатели биохимии крови тоже были завышены, вероятно, из-за болезни и интоксикации.

Внучка приехала в больницу в тот же день, но к бабушке ее не пустили, потому что в учреждении действовал карантин по ОРВИ. С лечащим врачом они были на связи по телефону. Он сообщил, что у бабушки низкая сатурация — всего 60, что она на кислороде. Яна продолжает рассказывать:

— Тем не менее меня успокоили: ничего страшного, лечим. А через день-два врач сказала, что бабушку сняли с кислорода, улучшилась динамика, хорошие анализы, сатурация 98. Я привозила передачи: детское питание в баночках, овощные и мясные пюре, паштеты, соки, воду, фрукты, ягоды, сладости — мягкое пирожное. В пакеты вкладывала записки: «Пожалуйста, покормите мою бабушку, она не видит, сама не сможет поесть». Переживала, как она там. Спрашивала, можно ли нанять сиделку, чтобы она была под присмотром. Я ведь понимаю, что медсестры и санитарки загружены, у них много пациентов. Но не разрешили, сказали: «У нас строгий карантин». Я готова была заплатить сотрудникам, но меня успокоили, что уход и так хороший, ее кормят и моют, в столовой готовят вкусно, много еды привозить не надо.

Дней через девять Яне сообщили, что бабушку выписывают.

— Накануне выписки мы несколько раз созванивалась с лечащим врачом, — продолжает внучка, — разговаривали долго, она объяснила, что с бабушкой всё хорошо, рентген показал остатки пневмонии, но ничего страшного, антибиотики уже не требуются. Нужно продолжать пить сердечные препараты. Подробно всё объясняла насчет таблеток, дала рекомендации по диете, соблюдению питьевого режима. Сказала, что нужно обильное питье для восстановления, но предупредила, что для выписки нужно обязательно заказывать медицинскую перевозку — просто так на машине забирать нельзя, бабушка еще слаба после болезни. Сказали, что перевозчикам разрешают зайти в отделение в карантин.

В день выписки Яна поехала в пансионат встречать бабушку из больницы. По пути заехала в аптеку, закупить назначенные врачом лекарства. В этот момент ей позвонили сотрудницы пансионата. Сказали, что бабушка умирает. Она говорит, что сначала не поверила, поехала скорее туда.

— И я, и весь персонал пансионата, и остальные постояльцы были в шоке, когда увидели бабушку: привезли просто живой труп. Как будто из концлагеря, — рассказывает внучка. — Приехавшая через час бригада скорой помощи констатировала у нее предагональное состояние (этап умирания организма. — Прим. ред.): зрачки не реагировали, глотательного рефлекса не было, пить она не могла. Нам сказали не трогать бабушку и дать ей спокойно отойти в мир иной, потому что везти в больницу нет никакого смысла. Врачи бригады были в шоке, когда увидели ее выписку из больницы, где черным по белому с подписью врачей было указано, что «состояние нормализовалось, динамика положительная и пациент выписывается в удовлетворительном состоянии».

Чуть позже Яна созвонилась с перевозчиками. Те сразу вспомнили пациентку, которую забирали из 24-й больницы, потому что боялись, что она скончается у них в машине. Рассказали, что при выписке лечащего врача не было, так что они спросили у медбрата: «Зачем вы ее выписываете? Она доедет?» В ответ услышали: «Не знаем».

— Нам очень больно было всё это видеть. Бабушку привезли в той же одежде, в которой забрали, она была грязной. Хотя мы ей привозили несколько раз за эти дни и новые вещи, и продукты. Их забирали под запись. Состояние бабушки можно было бы описать выражением «кости, обтянутые кожей», — вспоминает внучка. — Через переднюю брюшную стенку можно было увидеть позвоночный столб. На языке, нёбе, в ротовой полости были корки — видимо, от общего обезвоживания, и по ним было видно, что они сформировались не за один день! Нам говорили, что ее кормят и она ест.

На следующий день, 8 марта, Яна приехала в пансионат. Привезла бабушке букет цветов — в последний раз при жизни. Через несколько часов в ночи Людмила Сергеевна умерла. Основная причина смерти, по заключению патологоанатома, — пневмония.

На данный момент можно только предполагать, реально ли было спасти пожилую женщину, как ее лечили и как ухаживали. Яна готовит обращение в страховую компанию, чтобы проверить качество оказания медицинской помощи, но уже сейчас есть точные факты: пациентка умерла спустя сутки от заболевания, от которого, судя по документам, ее успешно вылечили.

Вот что говорится в больничной выписке: «На фоне лечения достигнута положительная клинико-лабораторная картина, воспалительные явления регрессировали, температура, сатурация, самочувствие нормализовались. Выписывается в удовлетворительном состоянии домой под наблюдение врача по месту жительства. Рекомендации: вакцинация, дыхательная гимнастика, контроль анализов, диета, продолжение приема препаратов».

Людмила Сергеевна была ветераном труда. Больше тридцати лет она прожила на Чукотке. Уехала туда за мужем, тот работал в золотопромышленной артели, а она была мастером в швейном цехе. А еще — моделью, сама выходила на подиум, демонстрировала одежду, которую сами же шили.

— До того коронавирусного года, когда начались проблемы со здоровьем, она всегда следила за собой, выглядела эффектно: каблук, и прически. Очень добрая, отзывчивая. В юности ухаживала за отцом, моим прадедушкой. Он был фронтовик, после войны заболел туберкулезом. Несмотря на опасность заразиться, была рядом с ним. Всегда, пока позволяло здоровье, готова была прийти на помощь. Разве можно так относиться к нашим старикам? Ведь мы же все чьи-то дети, внуки. Нам просто плюнули в душу, когда привезли ее в таком состоянии.

Впрочем, возможно, лечащий врач просто не видела ее, назначала препараты — как говорят, «лечила анализы». Мы расцениваем то, что делали с бабушкой, как физическое издевательство. Да, человеку было 85 лет, да, с деменцией. Но я представила, как незрячий, беспомощный, потерянный человек, который не может ни о чем попросить, несколько дней лежит и угасает без воды и еды в больнице, на глазах у людей, у врачей! Мне стало страшно, — делится Яна.

В ответ на запрос редакции E1.RU в пресс-службе больницы сообщили, что, согласно законодательству, медицинская информация является конфиденциальной и может быть раскрыта только с согласия пациента или в случаях, предусмотренных законом.

Сейчас Яна собирается обратиться в Следственный комитет, чтобы добиться расследования этой ситуации.

До этого мы рассказывали тяжелую историю уральского медика, который умер после ошибочного диагноза коллег. Несколько месяцев его лечили от ОРВИ, но оказалось, что это было заболевание сердца.

Прочитайте также интервью с уральским юристом о делах, связанных с медицинскими ошибками.