Михаил Пореченков, актер: «Не будем трогать святое – блатные города уже в тревоге, извините! Давайте остановимся…»

...Пять минут до начала спектакля «Утиная охота». Пореченков, право слово, удивляет: «А, знаете что, а давайте-ка интервью прямо во время спектакля проведем, вы не против? Чего тянуть-то, на завтра переносить? Я вот сейчас минут на десять выйду на сцену в начале действа, а потом милости прошу в мою гримерную!»


Некоторая шалость в виде интервью

– А интервью – это вообще не сильная помеха для актера, который только что ушел со сцены и который вскоре вновь на нее вернется?

– Помеха. (Улыбается.) Конечно, сильная помеха. Правда, смотря какая роль… Но вообще-то, конечно, лучше не отвлекаться, когда работаешь – потом перед выходом на сцену очень тяжело настраиваться вновь.

Просто у меня не особо большая занятость в этом спектакле. Поэтому я себе и позволяю некоторые шалости, как например, интервью. (Улыбается.)

Самая интересная сейчас позиция

– Кино, театр, «Кулинарный поединок» на НТВ, «Битва экстрасенсов» на ТНТ, мотоциклы… Что еще сегодня входит в жизнь и круг интересов Пореченкова?

– Продюсерская работа. Режиссура. Кино… Ну, в смысле, Союз кинематографистов. (Мой визави там, между прочим, первый секретарь! – Авт.) Тяжело, конечно, со всем этим справляться, но… Как-то разруливаем потихоньку.

– Что больше по душе из всего этого, если честно?

– Женщины. (Общий смех.) Мне все близко, это ж одна как бы история… Просто из кино стали делать бизнес. И, в общем-то, достаточно серьезный бизнес. Пока я в этом как продюсер еще плохо рублю. Но очень хочу понять, что это такое. Мне интересно этим заниматься. Каждый раз находить новую историю для съемок – это ж супер!.. Так что, вот эта, наверное, самая интересная сейчас позиция.

Историю рассказать интересно. А все остальное – ну какая разница?

– Снимаетесь сейчас?

– Да. У Сережи Урсуляка я снимаюсь в картине «Исаев». Это по роману «Бриллианты для диктатуры пролетариата»…

– Юлиана Семенова?

– И все о том же легендарном Штирлице. Правда, на сей раз речь пойдет лишь о молодых годах его жизни.

– И вот, значит, вы опять военный?.. Хоть и не Штирлиц, правда.

– Это уж точно! Такие предложения для меня – №1. Хотя вот Сережа как-то пытается сейчас сломать мое амплуа, все старается крутить меня в другую сторону… Посмотрим.

– А вас-то самого, Михаил, к каким ролям больше тянет?

– Да мне какая разница? Мне хоть кого играть… Главное, чтоб судьба была. Историю рассказать интересно. А все остальное – ну какая разница?..

– Гонорар большую роль играет в этом деле?

– Да вообще никакой.

– Серьезно?

– (Кивает.) Какой там гонорар? Можно подумать, у нас прям гонорары. Копейки!

– Ну, если восемь-десять тысяч долларов за один съемочный день – это копейки…

– Чего-о?.. У кого?!

– Хабенский, Безруков, Меньшиков…

– Да перестаньте! Не говорите глупостей!.. Мы самые высокооплачиваемые артисты, это так, да. (Улыбается.) Ну я ж знаю весь этот как бы топ, да? Пятерку.

– И вы – один из нее?

– Да. Но где вы видели такие ставки? Может, кто-то разочек в каком-то проекте… там, уж совсем имиджевом, и получил что-то подобное. Но в основном, поверьте мне, все между собой договариваются у нас на совсе-е-ем другие денежки.

Я просто читаю молитву. А они боятся и не подходят ко мне

– Скажите мне, зачем вам телевидение? Вот эти все кулинарные бои, поединки экстрасенсов?

– Деньги. Связи. Причем, связи с кем угодно, с кем хочешь… Но, в первую голову, телевидение дает возможность нормально жить. Конечно же. Построить дом, вырастить детей. И все остальное. Вот там-то как раз зарплаты совсем другие!

– Простите, а вы… не боитесь вообще всех этих колдунов?

– Уже боюсь. Раньше не боялся. Теперь боюсь.

– А что случилось?

– Тяжеловато… Они как бы энергетически очень емкие такие люди, да? И достаточно вампирят сильно. Ну а я ж с ними общаюсь все время. Поэтому, если раньше я еще как-то, более-менее, держался, то сейчас, знаете ли, стал как-то проседать чуть-чуть. Ну… молимся. Что делать? Крест носим. Это единственная защита. А больше никак.

– Так может, стоит отказаться? В другом месте деньги найти?

– Такие? Не найдешь! (Общий смех.)

– За вредность доплачивают!

– Ага – молоком!.. Нет, если серьезно – это уже постоянная работа. Во-первых. Ну а во-вторых, с ними все равно, конечно, интересно! С ними – вот просто интересно. Единственное, одно время я как бы не вникал в это… скажем так, магическое параллельное пространство, а сейчас, понимаете ли, так или иначе, ты попадаешь туда!

– Послушайте, это на самом деле не шарлатанство?

– Не-а. Они же при мне все это делают. На моих глазах.

– Будущее вам ваше не раз предлагали, наверняка, рассказать?

– Никто! Никто ничего не предлагал и не говорил. Их, кстати, об этом надо просить и спрашивать самому… (Улыбаясь.) Они вообще меня боятся. Они всегда подходят ко мне так… очень аккуратненько, надо сказать!

– Это почему еще?

– Говорю же – я молитву читаю все время. А когда молитву читаешь, тяжело им с тобой приходится. Всегда.

– Антибогово дело творят? Ваше мнение?

– (Пауза.) Сложно сказать, какое это дело… Подобный дар – очень сложная вещь. Поэтому не такой простой это вопрос… Скажу так. Я просто читаю молитву. А они боятся и не подходят ко мне. Вот и все.

– Тем не менее вам хотелось бы узнать свое будущее?

– Я и так его знаю. У меня там все нормально. (Улыбается.) Нет, правда, все хорошо. И дело тут даже не в оптимизме. 97 лет как минимум проживу! Режиссура, туда-сюда…

– А-а-а, так нагадали все-таки…

– Да нет, не нагадали! Ну а что? Что может случиться-то? (Улыбается.) Нет, они говорят мне какие-то вещи, конечно. Но не гадалки, а есть там у нас еще такие астрологи. А это ж наука целая. Большая, серьезная… Так вот эти люди составляют гороскопы. И у меня хороший гороскоп – красный.

– А красный – это хороший?

– Да, очень. Я-то их особо и не просил, сами подошли: давай посмотрим. «Ну, давай». Открыли. Там же на компьютере сейчас все… Раз, набрали, говорят: не дергайся даже, все у тебя нормально!

«Тихонов, а перемахнитесь-ка со Стржельчиком!»

– Михаил, а в «Король ринга» вас не звали, случаем?

– Конечно, звали.

– Отказались, потому что наверняка побили бы там всех с ходу?

– Побьешь их, как же! Щас! Вон я недавно с братьями Запашными встречался, программу с ними записывал, – отличные ребята. Здоровые оба – куда там, к черту, их побьешь? Их не побьешь. (Улыбаясь.) Хотя они с моим тренером там пообщались – тоже узнали про меня все…

Нет, дело не в этом. Я отказался, потому что я, извините, артист. Я с трудом представляю себе, если бы такое предложение поступило в свое время, скажем, Тихонову: мол, а что такого – а давайте-ка перемахнитесь со Стржельчиком? Вы представляете себе такую ситуацию?

– Да бред, согласен.

– Короче, продюсерская наглость и идиотизм дошли до критической отметки! Профессию актеров засунули ниже плинтуса и сказали: «Нелюди вы! И людьми никогда не будете! Будете делать то, что мы хотим!»

Я пойду на «Короля ринга» только тогда, когда Эрнст, Максимов и… кто там на СТС у нас? А, Роднянский! Вот когда они сами выйдут на ринг, тогда да – я с ними с удовольствием пойду биться!

– Смело…

– Ну а почему? Нормально. Тогда интересно будет! Почему бы и нет-то? Артисты… А что артисты? Вот эта троица у нас сегодня самые известные люди! Они рейтинг сделают на раз. Это будет бомба! И вот в таком я с удовольствием поучаствую. (Улыбается.)

И Михаил срывается на сцену: «Ой, чуть не прозевал свой выход! Подождите меня, я скоро вернусь!»

Лавры Арнольда Шварценеггера не дают покоя!

– Спорт. Насколько много его входит сейчас в вашу жизнь?

– Сейчас уже мало – разъезды постоянные… Но надо! Скажем, сейчас выходит «День Д», моя картина, и вот как раз там-то у меня была большая подготовка: мы сами себе поставили задачу – подготовиться к съемкам так, как никто еще и никогда не готовился из актеров! Из наших. И мы занимались только телом! По-моему, удалось… У меня был тренер – Поль Школовой, чемпион мира по бодибилдингу. Адова работа была. Адова… Знаете, у нас мало кого из артистов можно в кадре раздеть. Мы же задали совсем другую планку и… прям справились!

– Ныне ваш спорт – это только качалка?

– Ну почему же? У меня все. У меня рукопашный бой, у меня качалка, у меня даже, если хотите, стендовая стрельба. У меня много чего…

– Это правда, что вы 160 килограммов, лежа, выжимаете?

– Да.

– Это рекорд ваш?

– Да, был рекорд. 200 приседал, 160 жал, и 270 становая тяга была.

– Давно это было?

– Два месяца тому назад. (Улыбается.) Сейчас опять пойду рекорды бить. Но хочу за 200 жать.

– У вас, пардон, какой рост?

– Метр восемьдесят два.

– А вес?

– Сейчас 96, был 109. Вот если все будет хорошо и все срастется – мы запустим новую картину – вот тогда для нее поднимем вес до 120. Будем крупные… (Улыбаясь.) Лавры Арнольда Шварценеггера не дают покоя!

– Интересно, и благодаря чему же собираетесь достичь 120 килограммов?

– (Улыбается.) Намекаете на «фарм»? Ну да, без «фарма» в наборе мышечной массы не обойтись. Причем хочу сразу дать совет молодым да начинающим, кто это будет читать, – оч-чень аккуратно надо с этим делом обращаться. Очень! И только под надзором профессионального тренера. У меня вот есть такой ас. Он даже со мной на гастроли ездит. И ну настолько тщательно следит за моим питанием – прям буквально каждую рисинку посчитает в тарелке! При этом я сам в ресторане никогда не заказываю себе еду – все он.

– Белки и углеводы, конечно же, раздельно?

– Естественно. И еще сахар убирается. (Смеясь.) А без белков становишься таким тупым и злым!

Просто он сейчас, как и раньше, на других съемках…

– Я хочу вспомнить Андрея Краско… Столько лет вы были вместе на съемках «Агента национальной безопасности», дружили, наверняка…

– Дружили?! Да мы даже жили с ним вместе какое-то время, бок о бок!

– Каким он человеком вот лично в вашей памяти останется навсегда?

– …Отрезали у человека правую руку. А потом спросили его: какая она у вас была при жизни, правая рука?.. «Знаете, как-то при жизни не замечал я, как она брала ложку, двигалась, сжималась…» Ну как?

– И это все объясняет.

– Вот и все. Такой он и был. Рядом… Правда, в последнее время мы мало виделись. Он много снимался. Он в одном, я в другом… Но, знаете, нет у меня такого ощущения, что все – нет человека. Есть другое ощущение – что просто он сейчас, как и раньше, на других съемках. Скоро приедет… Встретимся…

Самому надо иметь что-то за душой. Хотя бы деньги…

– Михаил, а вам, кстати, не кажется, что вы чересчур в свое время задержались в образе своего Лехи Николаева?

– Думаете, задержался? Да нет, по-моему.

– Просто в таких случаях всегда есть опаска остаться заложником одной роли…

– Я понимаю, но… Да ну-у, какой я заложник? Да ну-у… Чего мне бояться? Мне кажется, давно меня знают уже и по другим работам. Я уже давно занимаюсь кино по-другому. Мне уже интересна бизнес-составляющая кино, говорю же.

– Авторитеты в кинопродюсерстве есть для вас? Кто эти люди?

– Сложно говорить об авторитетах… Сельянов у нас, да? У него одни из самых успешных проектов всегда?.. Но тут тоже – каждый идет своей дорогой. Кто еще авторитет?.. Авторитет в этом смысле есть один в мире – продюсер Зайонц. Тот самый, который снял «Титаник». Польский еврей.

– Ну, Жигунов, наверное, из наших?

– Серега? Это мой друг, поэтому… как бы…

– No comments.

– (Улыбаясь.) Да, no comments. Но есть еще Лукас. Спилберг. Вот это продюсеры! Все остальные – дети.

– Вам самому захотелось этим заниматься или же вас все-таки кто-то подтолкнул?

– Ну, как самому захотелось? Самому надо иметь что-то за душой. Хотя бы деньги. Это же такая… довольно серьезная история.

– Я просто к тому, что можно ж было, наверное, и другим бизнесом заняться?

– Каким?

– Ну, я не знаю… Строительством, например?

– Какое? Посмотрите на меня – где я и где строительство? Я ничего не понимаю в этом. В отличие от кино. Где я еще что-то понимаю.

– Вон как у нас Кобзон! Поет, а параллельно…

– Не трогайте святое. (Общий смех.) Пацаны возмутятся. Блатные города в тревоге, извините! Давайте остановимся… Нет, просто это дело, которое я понимаю. Люди говорят: «Вот мы тебе дадим деньги. Если ты их правильно будешь размещать, они потом правильно будут возвращаться. И в таком случае мы будем согласны продолжать с тобой эту работу». Вот я и запустил сейчас несколько проектов, которые, по моему понятию, должны принести эти деньги обратно.

– Ух и ответственность!

– А что делать?

– А если не пойдет дело?

– Ну что?.. Что ж делать?.. Да пойдет. Куда денется? (Улыбается.) Пойдет.

Это у нас просто такая мода семейная!

– Ваша тотальная небритость – она для чего?

– Это… ни для чего. Это просто удобно. (Улыбается.) Ходишь – не бреешься. Красота! Это во-первых. Во-вторых, папа у меня никогда не брился, он всегда с бородой ходил, поэтому будем считать, что у нас просто такая династия! Такая мода семейная.

…И Пореченков снова бежит на сцену.

Лучше всей семьей, за город, и чтоб никто не видел

– Идеальный выходной в вашем понимании?

– Вот идеальное воскресенье было проведено недавно – мы поехали за город: я, супруга, дети. Есть такое место – Отрада. Там конная школа очень большая. И вот, значит, мы совместили приятное с полезным: и накатались на лошадях вдоволь, и погуляли там, и рыбу половили, и в ресторане посидели, и даже параллельно нафотографировались для одного глянцевого журнала. Но это так – между делом, как говорится… (Улыбаясь.) Поехали домой – дети усну-ули. Вот такой день прошел. Прелесть!

– И не говорите, еще и денег заработали! Журнал же, наверняка, за фотосессию заплатил?

– Не-е-ет, нет, это я так свою картину представляю. Рекламирую.

– Ах, ну да, промоушен устраиваете… А вот, скажите, клубы, тусовки, когда есть свободное время – это для вас?

– Ой, нет, боже упаси! Лучше вот как в тот день: всей семьей, за город, и чтоб никто не видел.

– Вы – охотник?

– Нет, я спортсмен. Стендовая стрельба. Спортинг. У меня имеется спортивное оружие, тренер…

– Рыбак?

– Да! Если получается время выкроить, с удовольствием. Да и на охоту сходил бы с удовольствием – времени нет.

Сейчас это называется «Бешеный апельсин»!

– Помните, в прошлом году мы случайно пересеклись с вами на Арбате в Москве? Тогда там велись съемки «Битвы экстрасенсов», а вы приехали туда, между прочим, на своем мотоцикле…

– А я всегда на мотоцикле. (Улыбается.)

– Сколько у вас всего байков?

– Три. Сейчас три. И я член клуба «Москва Gold Wing».

– Самый большая гордость – какой?

– Honda Gold Wing.

– Супер, да?

– 70 тысяч долларов – ну, конечно! Его во столько на выставке оценили. Правда, он у меня старичок уже, перекрашенный. Сейчас это называется «Бешеный апельсин»! Оранжевого цвета, краска кристаллами переливается, и весь хром сделан в золото!

– Ох ты… А покупали новый?

– Нет, подержанный, куда там новый? Новый очень дорого стоит… Я так менял, менял. Один, второй, третий. Продавал, добавлял, и так вот менял, менял, менял. И вот, наконец, у меня появился «голдуша» – мотоцикл, который мне нравился всегда!

– Вы же, по-моему, в шлеме ездите?

– Да как попало.

– Узнают, поди, все – без шлема-то? Пальцем тыкают…

– Не, на этом мотоцикле все смотрят на него, а не на меня, поверьте… У меня, причем, самый громкий мотоцикл. Одна из самых лучших, так скажем, музык установлена на него. Скоро во многих журналах он появится, посмотрите.

– Кстати, если музыка в пути, то какая лучше?

– У меня сборник чаще всего крутится. Мне мой товарищ Рома Хоменко нарезал различнейших эмпэтришных мотоциклетных композиций, вот я их и врубаю чаще всего. Такой хард, в основном! Рок. Но есть и легенькая…

– Самая комфортная скорость на трассе для Пореченкова на его «голдуше»?

– …Так, если на дальняк, 160. 140-160.

– А почему вы на машине не ездите?

– Почему, на машине я тоже езжу. У меня хорошая машина…

– Ну какая, если не секрет?

– Range Rover. Суперчардж. 400 лошадей. И я тоже на ней пуляю. Грех на ней не пульнуть! Чего уж… Да мне его друзья подарили.

– Хорошие у вас, однако, друзья…

– Да уж, хорошие. Из Екатеринбурга, кстати.

– Михаил, женщина за рулем на самом деле преступница?

– Сто процентов! Беда, ну вот просто беда! Особенно ты это замечаешь, когда едешь на мотоцикле. На нем же надо постоянно головой крутить туда-сюда. Ой, совсем им тяжело… Я вот недавно машину одной дамочки уже отталкивал ногой просто! Она сидит в тонированной насмерть машине, разговаривает по телефону, прижав его щекой к плечу, а в руках при этом еще держит листок и ручку! И, как ни в чем не бывало, выдавливает меня на встречку!

– И тут кто-то пинает машину!

– Не, ну я ей так стукнул в зеркало, она: «Ой!!! Я что – не одна на дороге?!» По-моему, чуть заикой не стала! (Общий смех.)

Бандитом бы пошел работать. А куда ж еще-то? В те лихие 90-е?

– Быть может, я и ошибаюсь, но ведь у вас, по-моему, никогда не было зверского желания становиться актером…

– Всегда! Наоборот. Сколько себя помню, всегда только и мечтал об этом.

– Серьезно?

– Ни о чем другом я и не думал никогда.

– А в актерство вы пришли…

– В 22 года. Сразу после военного училища. Я закончил его и сразу подался в актеры.

– А не случись этого, не стань вы артистом? Ведь наверняка ж задумывались, как сложилась бы тогда ваша жизнь?

– А что? Бандитом бы пошел. Работать. (Улыбается.) А куда ж еще-то? В те лихие 90-е? Стал бы романтиком с большой дороги… (Пауза.) Да ну, нет – случилось бы все.

– Оптимист вы, Пореченков.

– Да, а что? И всегда таким был. Хотя… Оптимист – это же плохо информированный пессимист? (Улыбается.) Да не, все было бы по-любому хорошо. Это я вам точно говорю. И серьезно. Хм, впрочем, как и про бандита тоже…