«Папа бил маму так, что сын замолчал»: истории женщин, которых спасли от насилия мужей-садистов

Мама — самый сильный человек на свете. Она защитит от плохих людей, злых слов и дурных мыслей, а мамины объятия, кажется, могут вылечить от любых болезней. Но иногда помощь нужна ей самой, и зачастую защитить маму просто некому. Но надежда все-таки есть — в лице кризисных центров и убежищ, где без помощи государства неравнодушные люди помогают попавшим в беду женщинам. Накануне 8 Марта корреспондент NGS24.RU Саша Симутина съездила а такой центр, чтобы посмотреть, как живут жертвы семейного насилия, как встают на ноги после годов унижения, боли и страха.

Тема домашнего насилия для России больная — согласно исследованию Консорциума женских некоммерческих объединений, больше половины убитых женщин в России погибает от рук партнера или родственника. Для исследования эксперты вручную анализировали приговоры убийцам женщин за 2018 год и выяснили следующее: в 2018 году было убито 8300 женщин, из которых минимум 5000 были убиты в ситуации домашнего насилия. При этом в международных исследованиях Россия не участвовала, но 61% — соизмеримый для нашей страны уровень, и на общемировом фоне эти цифры выглядят реальными. При этом официальные данные МВД выглядят более радужно — от семейного насилия в 2018 году погибло всего 253 женщины.

Аня (имя изменено по просьбе героини. — Прим. ред.) живет в «Доме Матери» дольше всех, уже 3 года. Ей 32 года, хотя она выглядит младше. Рядом на кровати лежит ее пятилетняя дочь и вместе со своим другом смотрит мультики на YouTube. Младший сын настойчиво просит внимания, дергая Аню за футболку, — он родился уже после того, как Аня сбежала от мужа и оказалась в кризисном центре.

Ее история похожа на историю тысячи других женщин — жертв домашнего насилия. И от этого страшнее.

— Мы познакомились через нашу общую знакомую, он одноклассник моей одногруппницы. Так понравился мне сразу — очень спокойный был, рассудительный. Поженились, родилась дочь, и всё было нормально. Правда, он часто не ночевал дома, говорил, что работает таксистом. Приходил домой без денег, весь день спал и снова уходил. Я закрывала глаза на это — любила его очень, — кусая губы, рассказывает девушка.

Аня — родом из Кызыла, там она училась на зоотехника в аграрном университете, а в свободное время ездила в деревню к маме, которая жила рядом с городом. И всё было нормально, пока не умерла мама. Защищать девушку больше стало некому, и муж начал ее избивать.

— Всё началось в 2017 году. Он также приходил по утрам, но уже не скрывал, что употребляет наркотики. Был очень злой, избивал меня за всё. Я задам вопрос — а он кидается и бьет меня. Пропадал ночами, гулял с другими девушками. А как-то к нам приехала его сестра, мы оставили с ней дочь и пошли гулять. Мы шли по мосту, и вдруг он начал меня бить. Он хотел просто выкинуть меня с моста, а не гулять. Люди увидели, что происходит, начали сигналить, оттащили, но потом он всё равно меня избил — выбил все верхние зубы, они там на том мосту так и остались. Я сразу же вся опухла. Но тогда поняла, что надо искать способ уйти, — делится Аня.

Муж бил Аню каждый день, поднимал руку на маленькую дочку. В октябре 2017-го девушка наконец решилась сбежать от тирана — ей помогла подруга, которая собиралась переезжать в Красноярск. Она купила Ане билет на поезд.

Уже в Красноярске подруги сняли «гостинку» и устроились посменно работать в продуктовый магазин. А потом оказалось, что Аня беременна.

— Началась тошнота, рвота, плохое самочувствие. Сделала тест — положительный. Когда на 5-м месяце у меня вырос живот, на работе сказали: «Беременных мы тут не держим». Тогда я не знала, что делать. И потом — то ли это бог навел, то ли мама помогла — я связалась со знакомой, которая жила в «Доме Матери». И в середине февраля 2018 года я переехала сюда. И вот три года уже здесь живу.

Здесь у Ани родился сын — за него она получила материнский капитал и даже смогла купить комнату в общежитии. В самом общежитии жить не могла — из-за того что Аня тувинка, неблагополучные соседи относились к ней плохо. Тогда она стала сдавать комнату, а сама — снимать отдельную. Но съемщики оказались недобросовестными и еще оставили Аню в долгах.

Девушка снова вернулась в «Дом Матери» и пока живет здесь. Уже выучилась на мастера маникюра, планирует также научиться перманентному макияжу и зарабатывать этим. А потом, когда окрепнет и дети пойдут в садик, все-таки переехать. Дочь уже вот-вот должны устроить в детский сад, а сын пока в очереди.

— Когда я уходила, я думала о дочери. И другим женщинам советую: «Думайте прежде всего о детях! Если нет детей — думайте о себе. Главное — уходите».

Девушка признается, что мужчин с тех пор боится, и не знает, сможет ли когда-нибудь полюбить вновь. Но уверена — если любовь придет, она обязательно примет этого мужчину. Сейчас же для девушки главное — это ее дети.

— Как вы отмечаете 8 Марта?

— Собираемся вместе за столом, готовим вкусные блюда, тортики едим. К нам приходят батюшки из церкви и дарят подарки. Это для нас самый настоящий праздник.

— Я работала в приюте, куда попадали дети перед отправкой в детский дом. Не думала, что буду работать с мамами. По роду деятельности помогала семьям, чтобы дети не попадали в приют, а все-таки оставались с семьей, так и появилась идея кризисного центра. Думали, что государство выделит нам площади и мы построимся, но так получилось, что нужно было срочно спасать одну мамочку с тремя детьми. Мы сняли «трешку», и уже через три месяца там жило 17 человек, — вспоминает руководительница «Дома Матери» Юлия Доронина.

Кризисный центр полностью держится на ней и на ее муже Андрее (местные дети, едва научившись говорить, называют его «Дядя Дей». — Прим. ред.), который во всем поддерживает супругу и является директором организации. После «трешки» «Дом матери» переехал в помещение на Вильского, где получилось организовать самый настоящий шелтер с общим душем с несколькими кабинками, комнатами, рассчитанными на 10 семей, и большой кухней.

В каждой комнате живут по две семьи: меньше стараются не селить, но и больше — тоже, так как это помогает и подопечным, и их детям социализироваться. У каждой свои обязанности. А те, кто уже немного встал на ноги и окреп, но еще не съехал, платят небольшие деньги за проживание в «Доме Матери». Со слов Юлии, это учит их ответственности, потому что часто, получая первую зарплату, девушки не откладывают деньги на будущее, а тратят на свои личные прихоти. К тому же обеспечивать такой приют недешево. Но львиная доля расходов ложится на плечи инвесторов и жертвоваталей.

— От государства мы не получаем дотации, нас поддерживают крупные бизнесмены и обычные люди. Привозят продукты, вещи, частично оплачивают аренду. У меня в планах построить полноценный дом матери — мы уже купили для этого землю, а я устроилась на работу на заправку, чтобы оформить на себя кредит и с зарплаты его выплачивать. Для нас актуальна материальная помощь, но даже если мы не соберем деньги на дом пожертвованиями, то закроем этот кредит и возьмем новый, чтобы сделать там ремонт, — делится планами Юлия.

В прошлом году вокруг «Дома Матери» разразился скандал — недовольные жители хотели добиться выселения, а управляющая компания подливала масла в огонь. Дело в том, что собственник здания некоторое время не оплачивал коммунальные платежи, но в итоге ситуация разрешилась. Была всего пара недовольных жителей пятиэтажки, собиравших подписи против приюта, — остальные же, напротив, всячески поддерживали Юлию и ее подопечных.

Надо сразу уходить

По словам Юлии Дорониной, во время пандемии обращений стало больше, но до кризисного центра доходят далеко не все — бывает, что между звонком и приходом в «Дом Матери» проходит 2–3 месяца.

— Прийти сюда — решительный шаг для мамы. Как правило, за свои отношения цепляются до последнего как за соломинку. Среди постоялиц не только жертвы насилия — есть и те, кто поехал за мужем в Красноярск по большой любви, но муж оказался безответственным и бросил. А у нее жилья нет и ребенок на руках маленький. Часто к нам приходят детдомовские девочки, мечтающие о большой любви, но строить отношения не умеющие, так как примера не было. Много девочек из неблагополучных семей, которые из-за низкой самооценки могут долго терпеть унижения и побои. Многие постоялицы видели семейное насилие в детстве, папа бил маму, и для них такое поведение норма, у них нет четко негативного отношения к такому. Проще разорвать связь с мужем-абьюзером тем, кто сталкивается с насилием впервые, — рассказывает Юлия.

Женщины часто терпят до последнего. Штрафы и административные аресты, которые применяются как санкции к насильникам, не действуют, а только сильнее злят абьюзивных мужей. Некоторые попадают в кризисный центр, будучи запуганными до невозможности.

— У нас были ситуации, когда мамы приходили, паниковали, говорили: «Он страшный, его все боятся, у него пистолет». Но, когда мы с ними встречались, на деле всё оказывалось не так, все-таки у страха глаза велики. За всё время в открытую конфронтацию с нами решились вступить трое — они приходили, угрожали девочкам, мне, окна разбивали. Поэтому мы поставили на окна решетки и железные двери. Обычно, если острых ситуаций у нас нет, наши двери открыты. Если есть реальная угроза, всё закрываем, и проникнуть к нам так просто не получается.

Но даже если мужчина на деле оказывается не такой страшный — возвращаться к нему не нужно. Юлия советует: уходить надо при первых же признаках абьюза. Оскорбляет, унижает — уходите. Если мужчина поднимает руку — значит, он уже переступил черту и будет делать это регулярно. А дальше будет и детей бить.

В «Доме Матери» с женщинами работают психологи, но насильно их никто не держит. И есть истории, когда они возвращались к своим мужьям. Некоторые такие истории заканчивались трагедией.

— Однажды к нам обратилась мама за помощью, но, когда муж позвал ее назад, решила вернуться. Причем ее старшая дочь ни в какую возвращаться не хотела, поэтому она осталась у нас, а женщина взяла младших детей и ушла. Через некоторое время мы узнали, что она погибла. Нас вызывали на суд давать показания. Детей потом забрали родственники, — вспоминает Юлия Доронина.

Общество часто спрашивает женщин, ставших жертвами семейного насилия: почему не ушла? Уйти — не всегда выход. Некоторых мужья преследуют годами, а жертвы семейного насилия — люди со сломанной психикой, которыми легко манипулировать.

Одну из подопечных «Дома Матери» муж находил везде. Она скрывалась от него 10 лет, а он все 10 лет ее искал. Когда она оказалась в приюте, он выбивал окна. Но была такая сильная созависимость, что, несмотря на ужасное отношение, женщина возвращалась к нему. Он прекрасно относился к детям, а жену — пинал и бил до разрыва связок. В последний раз он сломал ей ребра — тогда она все-таки нашла в себе силы уйти навсегда. Теперь у нее всё хорошо.

Как женщины начинают жить после пережитого насилия

— Сейчас одна из наших волонтеров — мамочка с тремя детьми. Она попала к нам, боясь собственной тени. Соседи вывозили ее из дома тайком. Уже будучи здесь, она постоянно задергивала шторы и закрывала двери, чтобы муж ее не увидел и не проник. Кричала: «У него пистолет, он здесь всех перестреляет, у него связи в криминальном мире». Потом он через сим-карту ее нашел, пришел сюда, а наши девочки забыли закрыть дверь. Я выхожу — стоит мужчина. Начал на меня наезжать, но быстро понял, что не на ту нарвался. После долгих уговоров разрешили пообщаться с детьми под нашим контролем. А он начал так ласково с ней говорить, что она разрешила ему одному погулять с детьми. Он за порог вышел и сказал: «Возвращаться не собираешься — детей не увидишь». Мы ее вразумляли два дня, что возвращаться не надо, а надо написать заявление. Она всё равно ушла, и он избил ее до гематом и выбитых зубов. И даже сам с себя снял побои, хотя, когда мы ее забирали, видели, что он цел и невредим, а на ней живого места нет.

В итоге он выкрал ребенка и 8 месяцев держал у себя, научил другую женщину называть мамой. Но в суде мы добились того, чтобы опека встала на сторону матери, — и ребенка вернули. У нее сложилось всё хорошо, она приобрела жилье в ипотеку и устроилась на работу в суд. Эта девочка с высшим юридическим образованием. И сейчас она очень хорошо поддерживает наших мам, — добавляет Юлия.

Положительных примеров много, а некоторые истории иначе как чудом не назовешь.

Однажды в «Доме Матери» оказалась девушка из Украины, которая сбежала сюда от войны. У ее дочери был приобретенный ДЦП. Девочка не могла сама ничего — ни ходить, ни со стула слезть. Проживая с другими детьми, девочка смогла социализироваться практически полностью, научилась ходить, стала активной — и теперь ее отличия от других детей почти незаметны.

Другая история — папа бил маму так, что мальчик замолчал. Ему поставили «приобретенный аутизм».

— Врачи говорили: «Если чуда не произойдет — он не заговорит». Произошло чудо, и он заговорил. Первое его слово стало «дядя Дей» — дядя Андрей, это мой муж. В итоге эта девушка смогла организовать свой бизнес и теперь предоставляет нам склад, где мы храним наши вещи.

***

В игровой комнате малыш лет двух цепляется за плечи мальчика постарше, который терпеливо носит младшего товарища по комнате и тепло ему улыбается. И если мамы хотят уйти в самостоятельную жизнь, то детям здесь хорошо — игрушек много, а главное — друзья рядом.

Юлия смотрит на детей с теплотой — свои дети у нее давно выросли и уехали учиться.

— Я всегда мечтала, что у меня будет много приемных детей. Иногда смотрю, когда какая-нибудь мама не хочет заниматься ребенком, думаю, заберу его себе под опеку. Я всё это ради детей и начинала, поэтому иногда думаю: сейчас еще вот эти выпустятся, вот эти, и я всё закончу, передам кому-нибудь, а сама буду ребятишками заниматься, можно будет отдохнуть. Но пока этому конца и края нет, — говорит Юлия.